Процесс формирования семейных традиций кубанских казаков шел достаточно долго и в разных концах Кубани имел свои особенности.

На так называемом Правом фланге (Кубанской, Лабинской, Урупской и других Линиях) это были большие многопоколенные семьи со сложной иерархией женских ролей («старшая» женщина в доме и т.д.). Можно было бы сказать, что эта традиция была привнесена на Линию с Дона, но это не совсем так, здесь лучше говорить о великорусской традиции вообще, учитывая большой процент в среде казаков-линейцев государственных крестьян-однодворцев; отставных солдат Отдельного Кавказского корпуса и так далее.

В соседней Черномории (земле Черноморского казачьего войска) преобладали типичные для Малороссии малые семьи из двух поколений, где каждая женщина была индивидуальной хозяйкой. Но при этом им приходилось преодолевать запорожский казачий негативизм по отношению к семье, который дольше всего продержался у пластунов.

Но во всех локальных традициях обращает на себя внимание семейно-бытовой (самого низкого уровня значимости) и социально-психологический характер конфликтов в больших семьях. Разрешение подобных конфликтов возлагалось и полностью зависело от главных членов семьи — отца/деда и матери/бабушки. При этом важно отметить, что в полевых материалах часто встречаются описания физического наказания отцом всех членов семьи, но в отношении невесток такие случаи крайне редки, напр.: «Эта уже атец начинает и ставит на место их»; «Не, жену лупил толька муж. Свекр может поругать».

Благодаря участию казачек Юга России, особенно кубанских, в военных конфликтах с горскими народами происходило формирование у большей части женского населения станиц независимого и решительного характера, который зачастую (при желании) мог противостоять мужской агрессии. Женщина старалась противодействовать мужскому насилию. По данным опроса А.А. Цыбульниковой, когда прочноокопский казак Лаврентий Харланов попытался побить «для научения» свою невестку Татьяну, так же как он поступал и с остальными снохами, то в ответ получил отпор. Казачка сказала, что если свекр невестку ударит – это будет нормально, а вот если невестка свекру «бороду повыдерет», то ему стыдно тогда будет идти на станичный круг. Лаврентий так и не решился применить силу, впрочем, так же как и муж Татьяны Александр, которому она за всю жизнь так и не простила первого и единственного удара плетью.

Невестка имела возможность решить конфликтные ситуации сообщив об этом своим родителям, чтобы они воздействовали на свекровь и свекра путем переговоров, либо вообще могла, в т.ч. на время, вернуться в родительскую семью. Однако в последнем случае ее родители чаще сами отправляли дочь обратно - «одризана скиба от хлиба, иди живи»; и такой самовольный уход осуждался всем обществом. Хотя были случаи, когда конфликт доходил до изгнания невестки из дома свекра. Тогда дело доходило до суда. Об этом в частности свидетельствует жалоба в Пашковский станичный суд невестки на свекра, выгнавшего ее с дитем из дома и не позволившего пользоваться землей мужа, находящегося на службе. В жалобе она просит 4 дес. земли из пая мужа «на пропитание».

Пашковский станичный суд обязал свекра выделить из паевого надела сына 4 дес. земли истице «для пропитания ее и дитяти». В других подобных случаях вообще производилось отделение невестки, за отсутствием мужа, который в это время нес службу.

Жестокость в семье, переплетенная с народными верованиями, отразилась и в народных песнях. «Ой, чие ж то жито, / Ой, чии покосы, / Ой, чия ж то дивка / Расплетае косы?» А дальше в сюжете на слух современного слушателя появляются странности… Сына, вернувшегося со службы, мать отправляет в поле рубить «тополыну». Он рубит, дерево начинает говорить голосом жены, а в его ветвях является «дытына». Кстати, о ребенке сообщается уже в начале песни. Расплетение кос — широко распространенный магический прием облегчения родов. Судя по всему, «молода нывистка», будучи в положении, не выдержав притеснений свекрови, утопилась и, по народным поверьям, превратилась в русалку. Отсюда и говорящее дерево, и ребенок в его кроне.
В некоторых песенных текстах встречаются такие эпитеты «золовка-змеиная головка».

Таков был быт наших предков. И нам не следует его романтизировать или наоборот - называться средневековьем. Надо просто принято и понять, что тогда было другое время и другой уклад жизни.