Из воспоминаний Любови Ильиничны Гориславец о первых днях оккупации станицы Красноармейской: «…Немцы были разные.

У соседей напротив поселился офицер, выгнав хозяев в кладовку. Его денщик говорил по - русски и думал, что я еще ребёнок, т.к. я была худенькой и маленькой. У нас он не позволил взять корову, потом брал молоко и поил своего офицера. Однажды он пришел и сказал: «Шура, надо прятаться». «Шура, надо прятаться». «Построил убежище на чердаке. И только мы с подругой Любой успели спрятаться, как немцы явились в дом. Нас везде искали, но, не найдя, ушли». Таких немцев было очень мало.

     В станицу вернулись некоторые казаки, высланные в первом потоке. Они то, в основном пополнили ряды полицаев, особо свирепствовавших над переселенцами – красноармейцами. Они то и собирались устроить в станице Варфоломеевскую ночь. Но немецкое командование оказалось благоразумнее российских казаков – казаков мстителей, запретило эту акцию.

   Преследуя еврейское население, немцы расстреливали их по домам, где они разместились, на улице. Накануне оккупации в станицу Красноармейскую был эвакуирован Одесский банк. Привезённые деньги и документы банка партизаны увезли с собой на базу, а людей вывезти было нечем. Жили они в здании конторы бригады им. Ворошилова (возле ДК им. Мичурина). Однажды ночью к конторе подъехали две крытые тентом машины с немецкими солдатами и овчарками. Направив дуло автоматов на работников одесского банка, а это в основном были евреи, немцы потребовали грузиться в машины. 57 человек были разделены на 2 группы. Одну - в 30 с лишним человек расстреляли в глинищах кирпичного завода у мельницы, вторую – 24 человека вывезли за станицу и расстреляли на холме, заставив предварительно вырыть для себя яму».