РАТНАЯ КУБАНЬ. ДВЕ ИСТОРИИ.
Немирное, походное и кордонное житье первых поселенцев Кубани ещё долгое время не потускнеет в памяти всех, кто любит историю своих предков.
Тогдашний враг - воинственные закубанские горцы в ратном деле имели и опыт, и сноровку. Приходилось казакам привыкать к местным условиям, во многом учиться у неприятеля. Каких только случаев не было в те времена.
Казачий историк и писатель И.Попко вспоминает:
"Вместе с штыком и барабаном, были объявлены черноморскому народу права на землю, на которые не наложит уже руки никакой властный чиновник. Добрый этот народ одушевлялся благороднейшими чувствами, молился в церквах и возлагал на станичных сходкам»: «подержи Бог на белом свете Отца Государя, а служить мы Ему раднийши душею по новому уряду — новый уряд лучше всех старых! ..» Да, казак, смышленый человек, сразу выразумел превосходство нового вооружения и пользу новых порядков; он приласкал троегранного победоносца, как верного товарища, и бойко забарабанил в барабан, потому что ничей петух в станице не поет так весело и вычурно, как ротный барабан в походе. Барабан!... С непривычки ничего не разберешь, что он рассказывает - ужас как дробить - а слушать его хорошо, ей Богу, хорошо! Говорит он всегда честно, в слух, режет правду-матку самому фельдфебелю, не меняет голоса, не поет лазаря! Не то, что труба в нашей коннице: заголосить иной раз так, словно матушка сынка-малолетка в поход выпроваживает. Нет, молодец наш ротный брюханчик. Далеко козе-трубе с ним тягаться! Надоесть иной раз, правда — в полночь разбудить, до свету сломает лагерь, на привале полежать не даст; а все-таки слушать его хорошо, и если его убьют или в госпитале умрет, право, будет скучно... С какой же стати наш брат казак не стал бы любить барабана? Разве у казака не солдатская душа? Стыдно было б сказать: нет. Пускай Шапсуг сдуру кричит ему в перестрелке: «салдус-казак!» На это он шевельнет только усом - дурак ты, дискать, бритая башка, ничего не понимаешь - и добродушно пошлет крикуну пулю, прямо в бороду.
Забавный был у нас случай с этим «салдус-казаком». Как утерпеть, чтоб не рассказать его малолеткам, небывалым! Пробирались мы один раз отрядом через лес, битком набитый Шапсугами. В правой цепи случилась горячая схватка, в которой казак завладел шапкой с головы Шапсуга, добро бы убитого, а то живого. Как он ее сорвал, ему про то знать. Лес был весь в пороховом дыму и перестрелка звучала в нем лучше всякой симфонии. Однакож, мы спешили выбраться на чистое место, и, когда этого достигли, Шапсуги исчезли в одно мгновение, просто сквозь землю провалились. Такая уж у них удача - вырастают не сеяные и пропадают не кошеные! Остался на поверхности земли один только горемыка, лишившийся в лесу шапки. Он ехал с открытым чубом в виду цепи и кричал во нее горло: «казак, отдай шапку, пожалуйста, отдай шапку!» Наскучив этим клянченьем, товарищи и говорят завоевателе шапки: «да отдай ему, Кулишэ, а то ему сэрдэзи и до жинкы сором навэрнуться; вин же в тэбэ нэ позычав грошей» (не брал в долг денег). Но Кулиш был себе на уме и хотя не читал древней истории (если не разуметь под этим порционного спирта), однакож, отвечал, как спартанский полководец персидскому царю: приди и возьми. Шапсуг потерял терпение и начал браниться: «у! у! салдус-казак, отдай шапку!» «Так не отдавай же!» кричат односумы Кулишу. Но, к удивленно, пасмурный вид пластуна озарился улыбкою, встопорщенный ус как будто прилег, и пленная шапка получила свободу - полетала к стороне Шапсуга. Что ж этот чудак Кулиш тогда думал? А кто его знает! до думы этих людей не доберешься скоро. Полагать надобно, что он хотел вразумить неуча Шапсуга, что мнимая его невежливость составляет для порядочного казака лестный комплимент.
Кубанский военачальник, И.Е. Гулыга вспоминает тоже довольно интересную историю в своей книге про историю 1-го Полтавского полка:
"...11 февраля 1814 года в дистанции Елисаветинского поста было два секрета(залоги), в одном из них казак станицы Ивановской Ефим Байдак, чтобы избавиться от дремоты, вздумал «покурыть люльки» – «добро шо черкеса нэ чуть було всю зыму». Старший в секрете заметя это нарушение службы секрета, чтобы прекратить «безпорядок», не нарушая в тоже время тишины, сильно толкнул Байдака. Случилось именно нежелательное «нарушение» тишины: Байдак, закуривая люльку, сильно пригнулся к земле, тут же лежала и рушныця (винтовка), каким образом случилось, – выскочил ли кусок затлевшегося трута и упал на полочку с порохом, или же просто Байдак, получив неожиданно удар в бок, инстинктивно нажал спусковую пуговку, только в глубокой ночной тиши раздался выстрел. Ближайший секрет почему-то, вероятно благодаря неожиданности, дал залп, который был услышан на посту. Немедленно весь пост был под ружьём, на выстрелы послан разъезд, а на соседние посты извещение о тревоге, и через несколько часов, ранним утром, на Елисаветинский пост прискакал сам командир полка с конной полусотней (в полку 2 сотни были на лошадях). К этому времени сотенный командир, есаул Блоха, выяснил ложность тревоги и её причины. Разобрав на месте в чём дело, войсковой старшина Бурнос приказал немедленно выпороть Байдака и старшего в соседнем секрете, давшем залп. «А мэни Бурнос так нашпарыв чуба, шо и од ридного батька николы такои чухры нэ було» - писал Боха своему приятелю...".
Источник: Материал из групп Вконтакте «Кубанская балачка», «Вэсэли бэ́сэды у Дида Хомы Мыгычко»
