Час кубановедения «Из исторического и духовного прошлого кубанского казачества»

Подробности

Создано: 09.09.2024 09:37

Фольклорная природа является в исконных казачьих фамилиях, что проносят сквозь века пронзительно точные личные и родовые характеристики тех, кто составлял Запорожское, а потом Черноморское и Кубанское казачье войско.

Видьма, Гарькуша, Дереза, Драный, Загреба, Качан, Кривонис, Косогрива, Кырпатый (курносый). Малохатка, Опара, Совына Смерть, Сало… Фантазия здесь, как и реальность, бесконечна. Значительный пласт казачьих фамилий, сохранившихся на Кубани, означал принадлежность их родоначальников к определенной профессии: Бондарь, Бандура, Вивчарь, Коваль, Латуш (видимо, латник – тот, кто изготовлял латы), Ткач, Шаповал, Швець.
Следует отметить, что еще задолго до поселения на Кубани происходил процесс тесного взаимодействия исторических песен украинских и русских казаков.
Донцы и запорожцы нередко находились в более чем дружеских отношениях. Южнорусские однодворцы – потомки московских служилых людей, охранявших Украинскую линию, а затем переселявшиеся на Кубань под наименованием «Екатеринославские казаки», также способствовали единству творческого процесса.
Одним из ранних ведущих мотивов выступала
борьба с турецкой агрессией. Примером жертвенности, мужества, служения родной земле и православной вере является текст о Байде, трансформировавшийся в новых условиях из украинской думы в кубанскую историческую песню:
Ой, як рыкнэ паша турэцькый
Та на свои слугы: «Слугы молодэцькы,
Визьмыть Байду та и зяжить його,
Та за рэбро крючком, крючком зачепыть.
Актуальным стал образ казака-героя и в годы Первой Мировой войны.
В песне пулемётной команды 17-го Кубанского пластунского батальона были такие слова:
«Отаки наши кубанци,
Пластуны гырои,
Изхватылысь дуже в ранци
До бытвы новои
Шоб турмэна впьять куражыть
Усым для забавы
А для себэ шоб добуты
Козацькои славы».
Свой вклад в казачий фольклор Кубани внесли линейные казаки. Один из песенных образов, созданных ими, «Крымористые горы». Под ними понимались кремнистые вершины и склоны, среди которых расположились станицы линейцев. Но их языковое самотворчество оказалось этимологически глубже этого представления. Определение «крымористые» явно тяготеет к топониму «Крым». В нем одновременно присутствуют образы кремня и моря.
Н. Бондарь написал статью «Роль этнических процессов в формировании фольклора Кубани» , в которой на основе архивных материалов и полевых исследований (частично или полностью было исследовано более 50 станиц края) делает интересную попытку дифференцировать такое сложное явление, как фольклор Кубани, определяя в нем три основных пласта. «Первый пласт фольклора Кубани,— пишет Н. И. Бондарь,— был представлен традиционным, частично адаптированным репертуаром, характерным для прежнего местообитания представителей этноса...
Накопление общекубанского песенного фонда, составило второй
пласт», и, наконец, «создание новых вариативных или оригинальных
произведений составило третий пласт в песенном фольклоре Кубани».

Источники:
1. П.В.Ярешко. К вопросу о тематических и стилевых особенностях исторических песен казаков Кубани.
2. Е.И. Салов. О некоторых традиционных образах кубанского казачьего фольклора.
3. О.В. Матвеев. Георгиевские кавалеры, конвойцы и пластуны.
Материал из групп Вконтакте «Кубанская балачка», «Вэсэли бэ́сэды у Дида Хомы Мыгычко».