ПЛАСТУН - ВОИН С МЛАДЕНЧЕСТВА.

Начальная веха воспитания пластуна обозначена в источниках достижением десятилетнего возраста. Однако постепенное вхождение в воинский мир начиналось уже в младенчестве. «Татары шли, ковылю жгли», – пела мать, укачивая малыша, укореняя в его сознании главное предназначение казачества – защиту родной земли. Старый пластун Митрофан Седых вспоминал, что «едва мальчик начинал «базикать» и понимать разговор, ему всегда рассказывали о злодействах «азиятов», об их набегах и грабежах. С малых лет все казачата знали о тех ловушках, которые устраивали черкесы на пластунов». В детский период закладывалось представление об особой значимости военной службы пластунов и. соответственно, об избранности данной социальной группы. Огромную роль здесь играли рассказы старых пластунов, собиравших вокруг себя ребят. Ф.А. Щербина в воспоминаниях о своём детстве писал, с каким восхищением дети слушали рассказы бывшего пластуна Костюка «про горы и море, про леса в горах и охоту в них на кабанов и коз, про набеги черкесов на черноморские станицы и про проделки пластунов в черкессих аулах». Такие рассказы способствовали оформлению героического ореола вокруг службы пластунов.
Народная мудрость "Пластун идёт на войну в длинном кожухе, а возвращается в коротком" говорит об опыте, который пехотинец-казак получил в боевых действиях, так как «в исторической памяти кубанского казачества пластуны предстают, прежде всего создателями и хранителями уникальной системы выживания в экстремальных условиях». В этом контексте, возможно, эксплицируется ещё один смысл – отрыв от гражданского, женского мира. По словам Н. И. Бондаря, «молодые казаки на службу являлись в длинных из домашнего сукна свитках (зипунах). Старые казаки, принимавшие пополнение, тут же топором подрубали свитки до длины казакинов». Историк отмечает, что в этом «следует видеть важный, с точки зрения казака-воина, символический акт окончательного отделения (отрубания) молодых казаков от гражданского (в том числе женского) мира».
Таким образом, испытав много опасностей на войне, пластун приходит домой настоящим, опытным казаком, полноправным членом мужского воинского сообщества.
При этом при всей суровости и тяжести своей службы, в среде пластунов, было немало любителей юмора.
Ф. Елисеев приводит в своих воспоминаниях такой случай:
"На Диадинском перевале — большой привал. Подошел головной батальон 2-й Кубанской бригады. Они раскинулись между нашими казаками, быстро сбросили из-за плеч свои «сыдиры» (походные вещевые мешки), достали хлеб, сало, консервы и с большим аппетитом начали есть, как всегда у казаков, перебрасываясь между собой разными шутками. Мимо нас проходил крупный и нарядно-важный генерал Абациев на высоком и лощеном коне. За ним — его штаб. Наши казаки-кавказцы да и господа офицеры впервые его увидели, почему и вглядывались в столь импозантного и крупного казачьего генерала. Пластуны же, увлекшись едой и, естественно, желая отдохнуть, совершенно не обращали на него внимания. К тому же они уже его видели не раз как начальника Эриванского отряда. И вдруг Абациев громко вскрикнул:
— Вста-ать! ...Смиррно!
Большинство казаков поднялись на ноги и отдали ему честь. Он проследовал дальше, не повернув даже и головы в нашу сторону.
— Шо цэ?! ... ышь...якый жыгыт... — услышали мы голос какого-то пластуна позади нас. Мы переглянулись с Леурдой и засмеялись.
По уставу на привале и на биваке не подается команда «Смирно», чтобы не беспокоить воинских чинов на отдыхе. В данном случае пластун-черноморец своеобразно вынес свой протест, почему нам и было смешно."
Источники:
1. О.В. Матвеев. «Хлопци при пластунах»: период ученичества.
2. С.В. Бурдун. Лексическая репрезентация концепта казак, представляющего мужскую субкультуру "своего мира" в контексте кубанской фразеологии.
3. Ф.И. Елисеев. Казаки на Кавказском фронте (1914-1917).
Материал из групп Вконтакте «Кубанская балачка», «Вэсэли бэ́сэды у Дида Хомы Мыгычко»